Студию «Журналиста» посетила известный волонтер и общественный деятель Наталья Юсупова, которая с момента Революции Достоинства, а потом начала АТО (сейчас ООС) на востоке Украины регулярно помогает раненым украинским солдатам, вместе с другими волонтерами посещает госпитали, общается с ребятами и их родными.

В ходе беседы гостья рассказала, что командование медслужбы вооруженных сил Украины (командование Медицинских сил ВСУ) дало указание не пускать ее на территорию госпиталя из-за того, что Наталья Юсупова публикует в соцсетях посты, в которых критикует власть. Кроме того, по ее словам, такое распоряжение касается также волонтера Натальи Воронковой, которая критикует работу медслужбы ВСУ (Медицинских сил ВСУ).

— Что происходит в госпитале? Чего не хватает?

— Вместо слова «я» буду говорить «мы», потому что я не одна в госпитале, а под словом «мы» я буду подразумевать других девочек и других ребят, которые занимаются волонтерской деятельностью. Если буду говорить «я», это будет как-то нечестно. Мы – это все волонтерское сообщество. Дружим мы или не дружим, но все помогают и очень много делают для раненых, для бойцов, для ребят не раненых, но с тяжелыми болезнями.

Так получилось с 2014 года, что моя страница стала источником – для кого-то вдохновения, чтобы помогать, для кого-то информационной, для кого-то – узнать, что и где происходит и на фронте, и в госпитале, и вообще в политике. Я себя считаю не только волонтером – я гражданин этой страны, я не могу просто так смотреть, сходить в госпиталь и все. Я выражаю свои политические взгляды, свое мнение. Я считаю, что каждый гражданин страны в такое тяжелое время должен самовыражаться.

— Такая активная волонтерская деятельность отнимает много времени. Где Вы черпаете силы, чтобы все успевать? Кто Вас поддерживает?

— Не поверите, посты я пишу,  в основном, когда куда-то бегу или в машине. Я пишу, потом 10 раз исправляю, пропускаю запятые. Вечером прихожу домой – постоянно нужно ответить на сообщения, звонки, скоординировать людей. Что касается моего сына, он получил образование политолога в Британском университете, он там и колледж, и школу закончил, а сейчас и в Колумбийском изучает политику. Он мой консультант, я ему полностью доверяю, он абсолютно независимый человек, никто ему не платит за мнение, комментарии. Он знает политику как профессионал, он ее изучал много лет. Еще лучше, когда он рассказывает о геополитике. Если ты понимаешь, что происходит в мире, ты будешь понимать, что происходит в Украине. У нас в Украине такая демократия, что все уже превращается в хаос и на территории Украины просто-напросто живут и действуют сотни организаций, дикая пропаганда «русского мира», чего вообще не должно быть. Поэтому у меня есть обида на предыдущую власть, при том, что конечно, Петр Алексеевич и другие сделали много, но в  первые годы у меня было много критики. Меня за это ругают, говорят, что я внесла вклад в то, что Зеленский пришел. Я считаю, что должна быть конструктивная критика. Я не могу пойти к нему в кабинет и сказать, что считаю нужным. Какое оружие у нас есть? Наша страничка в Facebook, где могу об этом писать. Поверьте мне, я не пишу 70% того, что могла бы написать. Просто не хочу ссорить, и так все поссорились вокруг. Хотелось как-то донести до Минобороны, до руководства. Это действовало. Мне начальник госпиталя говорил, что когда я пишу пост, то администрация президента реагирует сразу. Сейчас такая неприятная ситуация в стране, происходит возвращение в «русский мир», это происходит очень активно.

Что происходит в госпитале? Туда запретили пускать на территорию меня, Юсупову, и есть еще волонтер (не буду говорить фамилию) и бывшего народного депутата Оксану Корчинскую, которую просто можно назвать мамой волонтерского движения. Она жесткий человек, могла и по шапке надавать, сколько мы могли во мнениях не сходиться, но она могла своей огромной добродетельной рукой просто наложить вето на то, что, допустим, вытворяли люди, делавшие неправильные вещи в госпитале с ранеными или на фронте. К сожалению, она уже не депутат, а люди, которые работали в госпитале, получили генеральские погоны и решили, что поскольку они письменно не могут написать, чтобы меня не пускали, то они просто устно дали распоряжение меня не пускать.

За этот год, с августа по август, были закуплены огромные суммы аппаратуры в реанимацию. Этим занималась я как организатор. И мониторы, и был сделан ремонт над реанимацией. И после этого не пускать меня. Но у нас еще и такое волонтерское движение, которое, я считаю, разделено. «Юсупову не пускают? Ну и классно». Если б мы объединились, пришли к руководству и спросили, что происходит, я думаю, что такого бы не было…  ну, у нас одни волонтеры заезжают по пропускам, а я с восемью сумками иду через проходную несколько раз. У руководства, я так понимаю, это элемент унижения. Но я пройду через это, меня и не так унижали за эти годы. Начальник отделения психиатрии (полковник) писал мне маты с угрозами, другой мне говорил: «Я офицер, а ты – никто».  Они писали на меня жалобы руководству. Несмотря на то, что в этом госпитале работают потрясающие доктора, настоящие офицеры, люди чести, которые спасли тысячи жизней.

Вы спрашиваете, что меня вдохновляет? Вот такие люди. Я понимаю, что нужно перетерпеть, власть рано или поздно сменится. В какую сторону она сменится? Я оптимист, я понимаю, что все равно мы так просто не сдадим то, что уже есть, хотя оно сильно сломано. Все равно патриотов много, я верю, что они не сдадут. Киев точно будет наш. Я всегда говорю, что сегодня он генерал, а завтра – пенсионер. Что мной двигает? У нас потрясающие люди. Если говорить о войнах, то конечно, разные бывают. У нас потрясающие мужчины и девушки воины, которые свято верят и свято любят свою землю, свято любят свою страну. Смотришь на него, ему 18 лет, а он уже готов идти и без руки, и без ноги, и с ранением, но хочет вернуться на фронт. Лежит человек, температура 40, а он думает, чтобы скорее к пацанам, к побратимам вернуться. Как не идти дальше? Ради тех, кто умер. Вот у нас в госпитале. Как они хотели жить. Как можно забыть, растоптать их могилы после всего? Один раз раненый – возвращается, второй раз ранен – возвращается на фронт. Он же умер ради чего-то? Мы не можем на это наплевать. Я думаю, каждый из нас понимает цену всех этих лет войны.

— Почему в Украине разделено волонтерское движение? Как объединить всех этих людей?

— Это разделение у волонтеров для меня самая большая боль за время войны. Меня так не раздражают сепары и ватники, я все это тяжело перенесла. И даже сейчас все равно не уважают твой труд, это больно и обидно, потому что это свои. Столько перетерпеть всего. Вместе можно горы свернуть. Например, у наших воинов, если в палатах взять, у них нет такой ненависти. Люди, которые прошли войну, понимают.

Есть люди, которым я никогда не прощу грязи и лжи. Но, они помогают другим, Слава Богу. Эти люди все равно работают на благо Украины. Да, моего круга людей в госпитале очень мало, к сожалению. Так сложилось. Но многие помогали финансово в том числе. Например, Притула покупает тепловизоры и не только, это все дорого стоит, а лекарство, лечение. То есть, многие богатые люди тоже помогали и помогают.

— О добрых делах надо говорить, или все же добрые дела надо делать тихо?

— Вот это «помогайте молча» люди придумали, которые не хотят ничего знать об этом. Я подписана на много мировых звезд (и Голливуда, и британских, и активистов), и чью б страницу Вы не открыли, и всех есть гражданская активная позиция. Наши звезды, в основном, в стороне, только единицы, как Притула, группа «Антитела», Тарас Тополя – преклоняюсь. Я считаю, что в наше сложное время есть волонтерская деятельность. Наша главная задача – привлечь больше людей. Как это сделать? От кого, если не от волонтеров, Вы должны узнать, что происходит в госпитале? Мне все равно на тех, кто пишет, что добро должно быть тихим. Где они это взяли? Непонятно. Если ты помог кому-то, то ты не обязан об этом кричать, а можешь и написать, чтобы другие так сделали. Так делают во всем цивилизованном мире, это своего рода как отчет активиста, волонтера. Я писала об этом, пишу и буду писать. Я утром просыпаюсь, включаю сводки штаба ООС (раньше АТО), также захожу на страницы фонда «Повернись живим» и других волонтеров. Люди должны об этом знать.

Я в Британии видела боксы в супермаркете на армию. Мы подошли и уточнили, они же обеспеченные, а у моего сына преподаватель – генерал армии, он сказал, что там в Британии понимают, какую тяжелую работу выполняют наши ребята на фронте. Они сдерживают огромную силу. Тот генерал сказал: «Мы понимаем, что если Вас накроет, потом и нас накроет. Но у Вас в Украине народ этого не понимает».

Важнее, что происходит в стране, а не личные амбиции.

— Есть ли команда близких Вам людей, которые разделяют Ваши мысли, Вашу позицию, поддерживают в том, что Вы делаете?

— Прежде всего это моя семья, моя мама. Она раньше и в госпиталь приезжала, еду привозила. Ей это тяжело дается, она начинает плакать. Ее старший брат прошел войну, дошел до Берлина. Она помнит эти последствия, поэтому ей тяжело. Это также мой сын. Несмотря на то, что он за границей учится, он помогал мне, и помогает, в госпитале был неоднократно. Он меня очень поддерживает.

Конечно, это волонтеры госпиталя, они мои единомышленники. У нас есть костяк. Хочется о многих сказать. Они так за ребятами ухаживают. Конечно, это и девочки из персонала госпиталя. Они там вкалывают, делают огромную работу, а медсестры, они разрываются. Конечно, прекрасные доктора (хирурги). Доктора жизни спасают в реанимации. Вы не понимаете, как они спасают людей, на которых просто нет живого места. Это тяжело. Эти годы так пролетели. Мне кажется, что у меня не было другой жизни. Ценности поменялись. На данный момент я считаю, что главное, чтобы был мир в стране, чтобы была крыша над головой, комфорт какой-то, а главное, чтобы все были живы и здоровы. Я вижу глаза матерей, это очень тяжело. Война не стоит того, чтобы погибали лучшие ребята страны, особенно молодые.

Да покажите вы этих людей. Говорят, украинцы какая-то не такая нация… У нас потрясающая нация. И сколько людей уехало за границу, стали звездами, профессура преподает в Америке, в Британии. Это неправда, что украинцев знают с плохой стороны. Когда я приезжала к сыну, приходил в шоклу директор и его жена, они мне руку жали, и на собраниях рассказывали, что мама Саши – волонтер. Меня пригласили на встречу в Британский парламент, я показывала детские рисунки, фотографии военных. Потом мой сын организовал встречу в Британском элитном интеллектуальном клубе, членом которого был Черчилль, королевские особы. Был украинский вечер, выступал Владимир Омелян, была чета Корчинских, был украинский посол, члены парламента. Рукоплескали, когда выступал наш министр. Люди видят других людей и меняют мнение. Американские военные летчики приезжали в госпиталь, просто потому что увидели наши публикации, волонтеров, и решили проведать наших ребят. Один парень из Германии говорит: «Ну, у вас же гражданская война. Русские же нормальные». Как только он пообщался с нашими воинами, вышел: «У меня совсем другое мнение обо всем, я с людьми поговорил, с военными поговорил – кругозор абсолютно поменялся».

Поэтому я всегда говорю, что нужно приходить, говорить с ребятами. Не обязательно приходить в госпиталь. Мне кажется, в каждом доме, на каждой улице, в каждом маленьком городе есть Союз ветеранов, где можно пообщаться с воинами и знать, что вообще происходит, как происходит. Ребята с удовольствием расскажут, покажут, потому что нельзя травить людей, которые столько лет на войне. Через 15-20 лет, как говорит мой сын, России вообще не будет – ее просто разделят. Может и будет, но небольшая частьЯ и моя семья заняли жесткую позицию. Мы с этого пути не собираемся сходить. Если я сказала, что я волонтер, я поддерживаю свою армию, свой народ, значит так и будет. Надо людям консолидироваться, перестать друг друга обзывать, лучше бороться с оккупантами, ватниками и сепарней. Это мой призыв. Если это произойдет, то нас никто не победит.